Две версии одного рассказа.
В колонках играет - Maeror Tri
Два. Один. Ноль.
Открой свои глаза. Светло. Вдохни полной грудью и медленно выдохни. Я умер, но в окружающем мире без изменений. Холодно утром. Стекла запотели. Нас двое в машине, я откинулся на переднем сиденье, а она скорчилась на заднем. С трудом поднимаю руку и провожу по стеклу, пальцы онемели, а ног не чувствую. Где обещанная легкость и душевный покой? Наверно, я все еще между мирами.
Во рту так сухо, что язык кажется очень распухшим и большим. Нарзан? Боржоми? Тормозная жидкость? Хотя меня будет рвать даже от воды. Терять нечего, сиденья уже испорчены.
А рай я представлял себе другим. Ангелы с блестящими глазами ведут меня купаться, натирают меня маслами, телами вместо рук, вытирают меня мягкими полотенцами своих языков. Потом ведут меня к Богу, я высказываю ему все, а в следующую минуту целую в губы. Сворачиваюсь клубком у его ног и провожу вечность рядом с любимой. Только вот везде есть подвох. Время, время, время. Сладкое на десерт, даже в раю.
Но я все еще в своей пятнашке посреди заброшенных гаражей. Включаю радио. Сплин. Остаемся зимовать. Август всегда холодный в таких местах как Средняя Полоса России. Требуется время, чтобы повернуть голову назад. Почему-то сразу понимаю, что она мертва, а я жив.
Полграмма на двоих, в первый раз, а мне не хватило. Ее остекленевшие глаза смотрят куда-то вдаль, провожая стаю ворон, а, может, она следит за кораблями, бороздящими просторы вселенной. Мы пошли разными дорогами, хотя собирались идти одной, держась за руки и напевая песенки. У меня еще есть время нагнать ее. Например, завтра, приму 0,40.
А пока… Одиночество? Нет, хуже. Куда мне девать труп…
и другая, альтернативная.
Два. Один. Два.
Открой свои глаза. Темно. Тихий? Атлантический? Северный Ледовитый? Нет. Это мой личный, персональный океан, безмятежный и пустой. Под водой тяжело дышать. Шумно. Высокие частоты все обрезаны из-за специфической особенности жидкости проводить звуковые волны. Пузырьки воздуха в спешке покидают меня и поднимаются наверх, чтобы слиться с атмосферой. А снизу тепло, там сияет раскаленное солнце. Хочу лизнуть его, так притягательно.
Но что-то препятствует моему тихому и спокойному погружению на дно. Это сжимает мой океан. Вода теряет свой приятный темно-синий оттенок. Вот уже, сквозь толщи зеленой от хлорки воды, я вижу плитку. Бассейн. Холодный бассейн вместо теплого океана со звездой на дне. Сдавливает. Насосы выкачивают воду. Барахтаюсь в мутной коричневой жиже в крохотной своей ванной, так тесно. А может это раковина?
Замечаю движение над водой, надо мной. Кто-то там держит меня за рубашку. Резко, почти мгновенно, этот кто-то вытаскивает меня на свет, на воздух. Так холодно, что тела не чувствую. Ослепительные вспышки, и неважно закрыты глаза или открыты. Просто светло. Я несколько раз пробую вдохнуть – не выходит. Кто-то толкает меня в грудь, прикасается к лицу. Снова толкает в грудь, восемь неуверенных и осторожных ударов. Потом снова. Целует? Ну что ж, с мечтами о медленном погружении в бездну можно попрощаться.
Довольно неожиданно понимаю, что ко мне вернулось зрение. Ворона присела на козырьке одного из сотни гаражей неопределенного цвета. Перевернутая ворона на перевернутом гараже. Сильная пощечина возвращает мир в привычное состояние.
- Макс, придурок, очнись! Без меня не смей, слышишь? Сука, без меня ты не сдохнешь, ты будешь жить. Мы или вместе или никак, ты понял? Я не для того сюда приехала, чтоб тебя откачивать. Щас же захлебнешься своим дерьмом.
Девушка сидит на мне. Короткие темные волосы, аккуратный носик, густые черные брови, большие карие, почти черные глаза. И даже сутки шатания по городу, грязь и оставшаяся косметика не скроют от меня красоты ее лица. Она не смотрит на меня.
Она в отчаянии, в истерике кричит, срывается на любопытную ворону.
По телу пробегает сильнейшая судорога. Поворачиваю голову влево, и из меня выливается то, что там явно не должно быть – какая-то коричневая жижа. Признаки жизни в теле под ней привлекают ее внимание, теперь она смотрит мне в глаза. Черты лица нежные и резкие одновременно. Мне кажется, ее рисовал какой-нибудь японский Отаку.
- Гад! Играть задумал. Вот... ты... ты мне куртку испачкал своей блевотиной! Скажи спасибо, что это кожа, – смотрит на меня детскими, наивными, немного мультяшными глазами.
Я, онемевшими руками, пытаюсь стереть слезы с лица, но не получается. Приходится отворачиваться, но куда спрячешься от девушки, если та села на твое полуживое тело...
Вдох.
- Мама.
Выдох.
И заливаюсь слезами, все повторяя заветное слово.
- Какая мама!? Ты чертов неуч. Ты сказал, полграмма будет за глаза нам, - и все-таки она рада меня видеть живым.
- Мама.
- Да ты еще и тупой... я Ника, забыл? - улыбается, она точно рада меня видеть. Живым.
Наверно, никогда не можешь знать наверняка, в чьей постели закончится твое одиночество. Никогда не знаешь, с чьего языка сорвутся слова, которые начнут его заново. И вряд ли известно, когда ты сам станешь черной полосой в чужой безоблачной жизни. Не знаешь, когда наступит тот день, когда сгниют остатки твоих чувств, оставив от любви радиоактивное кислотное пятно. И не знать никому, когда придет человек и нейтрализует ожог щелочью, непредсказуемой нежностью и, быть может, просто горячим чаем со сгущёнкой.
- Ника. Ника, я л...
- Вставай давай.
- Ника, я...
- Потом благодарности, когда все получится, скажешь спасибо, - быстро встает, освобождая меня от приятных объятий.
Пытаюсь встать, но все, что у меня получается это повернуться на бок. Еще несколько секунд и я на коленях. Тупой рефлекс. Опять рвота, пустая, просто воздухом.
Ника бросает вполне уместный комментарий:
- Где я тебя такого дохлого откопала...
Наконец, встаю с земли. В голову ударяет кровь. Как давно ее там не было. Жуткая мигрень на весь день обеспечена. Издав пару нечленораздельных звуков, я выдавливаю:
- А, Ника, зачем?
- Да пошел ты, эгоист нашелся. Кто тачку поведет-то, если ты окочуришься? – даже не знаю, серьезно или шутит.
- Куда едем-то, родная моя?
- Ну...
Пока она думает, шарю по машине в поисках воды. Попить только бутылка водки, и та на донышке.
- Поедем упьемся до смерти.
- Я не то что пить, ехать не в состоянии. Давай денек отлежимся, передохнём.
Сажусь в машину. По привычке, машинально включаю магнитолу. Интересно, под какую музыку мы вчера умирали... Massive Attack – Protection. Напоминание о жизни.
Пусть все сгорит. Все.
- Мы умрем, - отрешенно произносит моя спутница.
- Не сегодня. И не здесь.
- Завтра. У меня дома.