хм...

ненавижу этот город

...ненавижу эту страну.

все настолько ужасно

что мне кажеться что я не доживу

бля.

гадко.





а меня еще и ждут и верят и скучают...

хм.бля.



а я даже немогу ничего сделать.

---

состояние: тяжелое.

---

я хочу умереть.

---

ком в груди

говна? нет чувств

больно? нет

теперь боюсь

мне внушили?

может нет

слезы льются

где-то смех

кто-то ходит

незнакомый

дом родной

прием покойный

мыслей нету

время есть

все чужие

кругом месть

трупы времени по всюду

стресс обида и по кругу

мысли мечутся в бошке

стены, стол, кровать, и люди

дверь без ручки в туалет

'я хочу домой' повсюду

мне всего так мало лет...

---

---

всем пока.

---

-ты плачешь?

-нет, дым в глаза попал...

---

а мне просто опять доказали что я тупой и никчемный дурак.

---

а скоро лето...совсем скоро а внутри зима...полярная зима..

---

Я узнаю шаткий карниз ногами

Я узнаю мокрый асфальт мозгами

Я полечу раскинув крылья

Не провожай уйду один!!!!!!

---

он мне сниться каждый день.

---

Две версии одного рассказа.

В колонках играет - Maeror Tri



Два. Один. Ноль.



Открой свои глаза. Светло. Вдохни полной грудью и медленно выдохни. Я умер, но в окружающем мире без изменений. Холодно утром. Стекла запотели. Нас двое в машине, я откинулся на переднем сиденье, а она скорчилась на заднем. С трудом поднимаю руку и провожу по стеклу, пальцы онемели, а ног не чувствую. Где обещанная легкость и душевный покой? Наверно, я все еще между мирами.



Во рту так сухо, что язык кажется очень распухшим и большим. Нарзан? Боржоми? Тормозная жидкость? Хотя меня будет рвать даже от воды. Терять нечего, сиденья уже испорчены.



А рай я представлял себе другим. Ангелы с блестящими глазами ведут меня купаться, натирают меня маслами, телами вместо рук, вытирают меня мягкими полотенцами своих языков. Потом ведут меня к Богу, я высказываю ему все, а в следующую минуту целую в губы. Сворачиваюсь клубком у его ног и провожу вечность рядом с любимой. Только вот везде есть подвох. Время, время, время. Сладкое на десерт, даже в раю.



Но я все еще в своей пятнашке посреди заброшенных гаражей. Включаю радио. Сплин. Остаемся зимовать. Август всегда холодный в таких местах как Средняя Полоса России. Требуется время, чтобы повернуть голову назад. Почему-то сразу понимаю, что она мертва, а я жив.



Полграмма на двоих, в первый раз, а мне не хватило. Ее остекленевшие глаза смотрят куда-то вдаль, провожая стаю ворон, а, может, она следит за кораблями, бороздящими просторы вселенной. Мы пошли разными дорогами, хотя собирались идти одной, держась за руки и напевая песенки. У меня еще есть время нагнать ее. Например, завтра, приму 0,40.



А пока… Одиночество? Нет, хуже. Куда мне девать труп…



























и другая, альтернативная.



Два. Один. Два.



Открой свои глаза. Темно. Тихий? Атлантический? Северный Ледовитый? Нет. Это мой личный, персональный океан, безмятежный и пустой. Под водой тяжело дышать. Шумно. Высокие частоты все обрезаны из-за специфической особенности жидкости проводить звуковые волны. Пузырьки воздуха в спешке покидают меня и поднимаются наверх, чтобы слиться с атмосферой. А снизу тепло, там сияет раскаленное солнце. Хочу лизнуть его, так притягательно.



Но что-то препятствует моему тихому и спокойному погружению на дно. Это сжимает мой океан. Вода теряет свой приятный темно-синий оттенок. Вот уже, сквозь толщи зеленой от хлорки воды, я вижу плитку. Бассейн. Холодный бассейн вместо теплого океана со звездой на дне. Сдавливает. Насосы выкачивают воду. Барахтаюсь в мутной коричневой жиже в крохотной своей ванной, так тесно. А может это раковина?



Замечаю движение над водой, надо мной. Кто-то там держит меня за рубашку. Резко, почти мгновенно, этот кто-то вытаскивает меня на свет, на воздух. Так холодно, что тела не чувствую. Ослепительные вспышки, и неважно закрыты глаза или открыты. Просто светло. Я несколько раз пробую вдохнуть – не выходит. Кто-то толкает меня в грудь, прикасается к лицу. Снова толкает в грудь, восемь неуверенных и осторожных ударов. Потом снова. Целует? Ну что ж, с мечтами о медленном погружении в бездну можно попрощаться.



Довольно неожиданно понимаю, что ко мне вернулось зрение. Ворона присела на козырьке одного из сотни гаражей неопределенного цвета. Перевернутая ворона на перевернутом гараже. Сильная пощечина возвращает мир в привычное состояние.



- Макс, придурок, очнись! Без меня не смей, слышишь? Сука, без меня ты не сдохнешь, ты будешь жить. Мы или вместе или никак, ты понял? Я не для того сюда приехала, чтоб тебя откачивать. Щас же захлебнешься своим дерьмом.



Девушка сидит на мне. Короткие темные волосы, аккуратный носик, густые черные брови, большие карие, почти черные глаза. И даже сутки шатания по городу, грязь и оставшаяся косметика не скроют от меня красоты ее лица. Она не смотрит на меня.

Она в отчаянии, в истерике кричит, срывается на любопытную ворону.



По телу пробегает сильнейшая судорога. Поворачиваю голову влево, и из меня выливается то, что там явно не должно быть – какая-то коричневая жижа. Признаки жизни в теле под ней привлекают ее внимание, теперь она смотрит мне в глаза. Черты лица нежные и резкие одновременно. Мне кажется, ее рисовал какой-нибудь японский Отаку.



- Гад! Играть задумал. Вот... ты... ты мне куртку испачкал своей блевотиной! Скажи спасибо, что это кожа, – смотрит на меня детскими, наивными, немного мультяшными глазами.



Я, онемевшими руками, пытаюсь стереть слезы с лица, но не получается. Приходится отворачиваться, но куда спрячешься от девушки, если та села на твое полуживое тело...



Вдох.



- Мама.



Выдох.



И заливаюсь слезами, все повторяя заветное слово.



- Какая мама!? Ты чертов неуч. Ты сказал, полграмма будет за глаза нам, - и все-таки она рада меня видеть живым.

- Мама.

- Да ты еще и тупой... я Ника, забыл? - улыбается, она точно рада меня видеть. Живым.



Наверно, никогда не можешь знать наверняка, в чьей постели закончится твое одиночество. Никогда не знаешь, с чьего языка сорвутся слова, которые начнут его заново. И вряд ли известно, когда ты сам станешь черной полосой в чужой безоблачной жизни. Не знаешь, когда наступит тот день, когда сгниют остатки твоих чувств, оставив от любви радиоактивное кислотное пятно. И не знать никому, когда придет человек и нейтрализует ожог щелочью, непредсказуемой нежностью и, быть может, просто горячим чаем со сгущёнкой.



- Ника. Ника, я л...

- Вставай давай.

- Ника, я...

- Потом благодарности, когда все получится, скажешь спасибо, - быстро встает, освобождая меня от приятных объятий.



Пытаюсь встать, но все, что у меня получается это повернуться на бок. Еще несколько секунд и я на коленях. Тупой рефлекс. Опять рвота, пустая, просто воздухом.

Ника бросает вполне уместный комментарий:



- Где я тебя такого дохлого откопала...



Наконец, встаю с земли. В голову ударяет кровь. Как давно ее там не было. Жуткая мигрень на весь день обеспечена. Издав пару нечленораздельных звуков, я выдавливаю:



- А, Ника, зачем?

- Да пошел ты, эгоист нашелся. Кто тачку поведет-то, если ты окочуришься? – даже не знаю, серьезно или шутит.

- Куда едем-то, родная моя?

- Ну...



Пока она думает, шарю по машине в поисках воды. Попить только бутылка водки, и та на донышке.



- Поедем упьемся до смерти.

- Я не то что пить, ехать не в состоянии. Давай денек отлежимся, передохнём.



Сажусь в машину. По привычке, машинально включаю магнитолу. Интересно, под какую музыку мы вчера умирали... Massive Attack – Protection. Напоминание о жизни.

Пусть все сгорит. Все.



- Мы умрем, - отрешенно произносит моя спутница.

- Не сегодня. И не здесь.

- Завтра. У меня дома.

---

кто стоит в 5 часов на болконе и курит?

это я.

слушает птиц.

и

и гакрают вороны.

это я.

кто хочешь черные крылья.

и полететь к тебе.

это я.



и я бы умерло от счастья.

---

кому-то галстук, кому-то петля.

---

моя жизнь завсисла в петле.

---

седьмой час.свет с улицы.

старая музыка играет.

на компьютере.

вор с тупым ником все.

никак не может выбить индегриент.

болит живот.

ничего не ел.

только курил.

бур.

покурить.

и спать.

а завтра тупой день.

---

The End

---

Ничего не изменилось.

---

А ничего.

---

Ой, умер.